Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Все фотографии защищены авторским правом. Любое воспроизведение фотографий без письменного разрешения автора запрещено. Приобрести лицензию на воспроизведение фото, заказать полноразмерное фото, фотографию в RAW формате можно у Андрея Дачника или приобрести на Shutterstock .
2014-2016 Андрей Дачник

Изба в виде клетского деревянного сруба различной конфигурации является традиционным русским жилищем для сельской местности. Традиции избы восходят к землянкам и домам с земляными стенами из которых постепенно стали подниматься чисто деревянные срубы без наружного утепления.

Русская деревенская изба обычно представляла собой не только дом для жилья людей, но целый комплекс построек, включавший в себя все необходимое для автономной жизни большой русской семьи: это и жилые помещения, и помещения для хранения, помещения для скота и птицы, помещения для запасов корма (сеновалы), помещения-мастерские, которые были интегрированы в один огороженный и хорошо защищенный от непогоды и чужаков крестьянский двор. Иногда часть помещений была интегрирована под единой кровлей с домом или входила в состав крытого двора. Только бани, почитавшиеся местом обитания нечистой силы (и источников пожаров) строили отдельно от крестьянской усадьбы.

Долгое время в России строили избы исключительно только при помощи топора. Такие приспособления как пилы и сверла появлялись только в XIX веке, что в некоторой степени снизило долговечность русских деревянных изб, так как пилы и сверла, во отличие от топора, оставляли "открытой" для проникновения влаги и микроорганизмов структуру дерева. Топор же "запечатывал" дерево, сминая его структуру. Металл практически не использовался при строительстве изб, так как был достаточно дорогим из-за его кустарной добычи (болотный металл) и производства.

С пятнадцатого века центральным элементом интерьера избы стала русская печь, которая могла занимать до одной четверти площади жилой части избы. Генетически русская печь восходит к византийской хлебной печи , которую заключили в короб и засыпали песком, чтобы дольше сохранять тепло.

Выверенная веками русской жизни конструкция избы не претерпевала сильных изменений со времен средневековья до XX века. И по сей день сохраняются деревянные постройки, которым насчитывается по 100-200-300 лет. Основной урон деревянному домостроению России нанесла не природа, а человеческий фактор: пожары, войны, революции, регулярные пределы собственности и "современная" реконструкция и ремонт русских изб . Поэтому с каждым днем все меньше и меньше становится вокруг уникальных деревянных построек, украшающих собой Русскую Землю, имеющих свою собственную душу и неповторимое своеобразие.

Древнерусский дом-терем в Погорелово оригинален своей эклектичностью - постройка со сложной объемной планировкой, перекликающаяся с лучшими образцами загородных дач в русском стиле, с невероятно богатыми интерьерами парадных комнат, в то же время совершенно практична с деревенской точки зрения - здесь все сделано по уму и все приспособлено для ведения крестьянского хозяйства.

Более чем за 100 лет дом ни разу не подвергался реставрации, сохранив подлинный декор и оригинальную роспись интерьеров.

В 540 км от Москвы, между Судаем и Чухломой, простирается живописный край, раскинувшийся вдоль берега реки Виги. Ещё 25 лет назад здесь находилась деревня Погорелово, 1-ое письменное упоминание о которой относится к началу XVII века. Сегодня всё, что осталось от селения, это лишь название да остовы деревянных срубов.

Но, не иначе как чудом, на небольшой возвышенности ещё стоит один-единственный уцелевший и живой дом.

Выстроен сей дом в 1902-1903 гг. местным крестьянином-отходником И.И. Поляшовым.

Жители деревни Погорелово являлись государственными (казёнными) крестьянами, которые могли уходить на заработки (в отличие от удельных) или вести ремесло в родном крае.

Одним из таких отходников и был Поляшов Иван Иванович, в народе имевший прозвище Поляш.

Имелись у Ивана Ивановича артели плотников и резчиков - занимался он строительством загородных домов и малых архитектурных форм в Петербурге и его окрестностях, т.е. был подрядчиком.

Терем представляет из себя 2-этажное здание, рубленное из бревен, на кирпичном цоколе и обшитое снаружи калёванным тёсом.

Крупный объём усложнён на фасадах ризалитами, эркером и невысокой башенкой; крышу завершают светёлка и мезонин. Свесы кровли украшены пропильными орнаментальными подзорами, ажурный рисунок которых напоминает вышивку. Фасады оформлены изысканного рисунка пропильной резьбой и различными по форме наличниками нескольких типов.

С одной стороны к дому изначально была пристроена 2-этажная хозяйственная часть дома (разобрана в 1973 г., сейчас там вид веранды), что свойственно крестьянским домам северного края.

По одной версий строительством этого дома занимался архитектор немец, который помогал Поляшову с мельницей и лесопилкой на реке Виге.

По другой - проект дома сделал сам Поляшов, который на своем веку построил много дач под Петербургом. Эта версия представляется более правдоподобной.

Погореловский терем перекликается с лучшими образцами загородных дач в русском стиле, с невероятно богатыми интерьерами парадных комнат.

По парадной лестнице сразу можно подняться на 2-ой этаж, где располагались гостиные и спальни хозяев. Но, пожалуй, самое красивое место во всём доме - парадный холл.

Настолько богато декорированный, как и резьбою, так и росписью, что если б не пастельные цвета, запестрело бы в глазах.

Просто удивительным образом, спустя век, всё это дошло до нас в первозданном виде. И не где-нибудь в крупном городе, а в настоящей глуши.

Хотя, после 1917 г. у Поляшовых и отобрали весь сельхозинвентарь и скотину, но дом семье оставили. До коллективизации семья жила в своём доме, после которой Ивану Ивановичу с семьёй оставили лишь небольшую часть дома на 1-ом этаже, а остальные помещения заняли разные конторы.

Поляшов умер в своём доме, а вот жене сразу после похорон мужа пришлось уехать из деревни.

Пока в деревне была жизнь, в доме размещались и детский сад, и лесная контора, и школа.

Но к концу 1960-х деревня становится неперспективной. В 1972 г. сельсовет закрылся и выехал из Поляшовского дома.

Дом бы несомненно пропал, если бы не чистая случайность. Чета московских художников-авангардистов - Анатолий Жигалов и Наталья Абалакова - тем же летом совершала байдарочный поход по реке Виге и совершенно случайно заприметив сей дом, купила его.

Дом NLK-домостроение в России от Ильи Насонова .

Для дома, о котором мечтали хозяева, они долго и придирчиво искали подходящее место. В итоге выбрали участок, находящийся на краю одной из подмосковных деревень: красивый вид, церковь на холме. А кроме того, на участке имелся достаточно мощный фундамент, что существенно сокращало сроки строительства.

Интересно, что в плане фундамент был крестообразным, и именно это послужило отправной точкой при выборе архитектурно-планировочного решения. Эскизы, предложенные специалистами фирм, в которые обращались хозяева, не соответствовали их представлению о родовом гнезде: получались какие-то ангары. Время шло, а нужного решения не находилось. И тогда хозяйке пришла в голову идея попросить нарисовать главный фасад дома своего зятя, дизайнера интерьеров. Да, он не архитектор, ну и что же? Зато хорошо знает, чем живёт семья и какой дом хочет. Илья Насонов, автор этого проекта, нарисовал главный фасад, а за ним и три остальных.

В плане дом, как и фундамент, получился крестообразным. «Родственный» подход оказался удачным, и за одну неделю на основании эскизов конструкторское бюро компании производителя стенового комплекта подготовили необходимую документацию. Вопрос о том, из чего строить дом, не возникал: только .

Какой именно вид древесины выбрать – подсказал случай. Недалеко от деревни в коттеджном посёлке компания «НЛК-ДОМОСТРОЕНИЕ» возводила коттеджи из клеёного бруса. Данный материал обладает массой функциональных и эстетических достоинств. Цветовое решение было выбрано очень обдуманно – это пример бережного отношения к окружению. Поскольку главным объектом среди близлежащих строений являлась церковь из красного кирпича с деталями белого цвета, то, чтобы не контрастировать с нею, а быть единым деревенским ансамблем, основными цветами дома стали белый и красный. Здание получилось достаточно большим по площади. Цокольный этаж занимают мастерская и технические помещения. На первом находится репрезентативная зона, на втором – приватная. Проектирование интерьера совершенно не походило на то, что обычно понимают под этим словосочетанием. По словам Ильи Насонова, с его стороны это был, скорее, консалтинг, ибо основные идеи исходили от хозяйки дома.

Если судить строго, то с профессиональной точки зрения интерьера здесь нет: множество зон, перетекающих одна в другую, каждая из которых удачно сложилась, но вместе они выглядели бы довольно разнопланово, если бы не были объединены неким общим началом – белёной мебелью в стиле французского Прованса. Именно её выбрали владельцы, поскольку дом виделся им не просто загородным, а именно деревенским. Интересно, что практически вся обстановка за исключением кухни была куплена на мебельной выставке в Китае, и помимо «прованской» мебели хозяйка приобрела аутентичные предметы, не устояв перед их восточным шармом.

Т ипичный северный дом – это дом и двор под одной крышей. Такой, чтобы в зимнее время на улицу можно было не выходить совсем, ну разве что за водой.

Дом Екатерины Евтюковой – типичный для Унежмы.

Слева – жилая часть, справа – сарай (хоздвор). Фото 2010 г.

.

Жилая часть находилась с лицевой стороны постройки (обращенной к улице), дальше располагались сени, к сеням примыкал сарай (его называют еще хоздвор или поветь). Все эти помещения компоновались в одну линию, одно за другим, в результате чего дом получался длинным, образуя в плане сильно вытянутый прямоугольник 6-8 м в ширину и до 25 м в длину. Сарай (обычно одной ширины с жилой частью) был двухэтажным – собственно сарай наверху, а под ним двор (или подклет) для домашней скотины.

В редких исключениях сарай был шире жилой части (тогда план выглядел в виде буквы «Г»). В Унежме было несколько таких домов, например, дом волостного писаря Епифанова.

√ В понимании горожанина слово «сарай» обычно означает небольшое отдельностоящее дощатое строение для хранения разного хлама. В применении к северному дому это слово имеет совсем другое значение. Здесь сарай – равноправная часть постройки, по площади равная жилой половине, а иногда и больше. Подробнее о сарае будет рассказано ниже.

√ Подклеты унежемских домов, в отличие от других северных деревень, невысоки, так же как не высоки за счет этого и сами дома́. Возможно, это объясняется тем, что на реке не бывает паводков, а зимой часты сильные ветра, сдувающие снежный покров, поэтому необходимость в высоком подклете невелика.

Дома, в основном, были одноэтажными – большинство семей были среднего достатка. Двухэтажных домов было не более десятка. Их могли позволить себе лишь зажиточные судовладельцы, которых было немного. Двухэтажными были также дом священника (построенный на пожертвования) и почтовая станция.

Крыши были двухскатными, со стороны лицевого фасада зачастую вальмовыми (т.е. с дополнительным передним скатом). Вальма часто украшалась мансардой, которая была чисто декоративной – ее окошки выходили на подволоку (чердак).

Дом Е. Евтюковой с мансардой. Фото 1987 г.

Типичные образцы унежемских домов с разными типами крыш:

Дом с вальмовой крышей (писаря Епифанова).

Справа – двухскатная крыша с лицевым фронтоном (дом И.Л. Евтюкова, хоздвор утрачен), слева – вальмовая с мансардой (дом Тюрдеевых, позднее – О.Г. Куколевой и В.П. Евтюкова).

Дом с мансардой (Варзугиных-Тюрдеевых, хоздвор разобран).

Подавляющее большинство домов были «однофасадными», т.е. с одним лицевым фасадом (им считался торцевой фасад, смотрящий на улицу). На нем располагались обычно четыре (в домах поменьше три) окна. Реже встречались двухфасадные дома, т.е. жилая часть у такого дома была не прямоугольной, а «Г»-образной, и тогда боковой выступ оформлялся аналогично лицевому фасаду с треугольным фронтоном над ним. Двухфасадным был, например, дом судостроителя И.Ф. Варзугина (первоначально двухэтажный). Планировка его сарая тоже была нетипичной – он, судя по всему, располагался не вдоль, а поперек.

Двухфасадный дом И.Ф. Варзугина (в колхозное время пониженный до одного этажа).

Слева (на фото не виден) – лицевой фасад, выходящий на улицу, в центре – второй, боковой, фасад.

Трехфасадным («Т»-образным в плане) в Унежме был только один дом – М.В. Базанова, корабельного мастера. Он стоял в самом центре Заполья, у Средней вараки. Основной фасад выходил на тракт, два других по бокам. В доме были кухня, чайная, передняя, спальня.

√ Деревенские названия жилых помещений («передняя», «кухня», и т.п.) сильно отличаются от городских, например «кухня» в понимании сельского жителя – совсем не то, что кухня в городской квартире. Подробнее о названиях и назначениях комнат будет рассказано ниже.

Срубы ставили либо на плоские камни, либо на вертикально врытые в землю стойки, в качестве гидроизоляции прокладывая под нижние венцы бересту. Бревенчатые стены рубились обычно «в обло» – с выпусками, и снаружи не обшивались. (Позднее, в начале XX вв., богатые дома стали обшивать досками, такая обшивка сохранилась, например, на доме писаря Епифанова). Крыши крылись тесом, каждая тесина имела две продольные ложбинки для лучшего стока воды.

Унежемские дома почти не сохранили наружного декоративного убранства – резных наличников, причелин, полотенец и пр., таких характерных для большинства русских деревень. Скорее всего, их было мало и изначально. Архитектура приморских деревеньБелого моря вообще сурова и лаконична, отчасти в силу климатических условий, отчасти в силу бытовых особенностей (с весны до осени все взрослое мужское население уходило на рыбные промыслы, и заниматься «архитектурными изысками» просто не было времени), а отчасти, может, в силу основательности и немногословности поморского характера – была бы крепка и надежна сама постройка, а остальное не столь важно…

Строили дома семейной артелью, приглашая в помощники родственников – отцов, сыновей, дядей, братьев, а также односельчан. Вот что рассказывает о расширении родного дома Иван Матвеевич Ульянов («О времени и о себе»).

√ Речь идет не о постройке нового дома, а о перестройке (расширении) старого. Так часто делали, когда семья увеличивалась (скажем, женились взрослые сыновья) и возникала острая необходимость в дополнительных комнатах. В этом случае оставляли существующую кухню, сени и хоздвор, а к кухне пристраивали новые комнаты. Из-за этого дом часто вылезал вперед и выходил за линию фасадов, закрывая вид соседям.

Другой пример такой перестройки – дом писаря Епифанова. К старой кухне были пристроены две новые комнаты, дом сильно увеличился в длину и почти что «вылез» на горушку перед ним, так что между ним и горушкой едва можно было пройти.

«Осенью около нашего дома застучали топоры, завизжали пилы. Сначала отпилили переднюю и чайную и разобрали. Осталась для жилья только кухня. Жили и спали в основном у дяди Александра, кормиться ходили домой. В кухне оставались жить отец с матерью и маленькой Ульяной, да иногда я засыпал на печке рано вечером.

Разговор о доме возникал часто. Мать говорила о нем, как о живом существе. Иногда она по настоящему ругалась и доходила до плача. Мне тоже казалось, что мы его незаслуженно обижаем. Но возврата к старому уже не было. Новый дом возникал как в сказке. Не знаю, был ли какой план или чертеж, я не видел, но дом строился. Кто пилил доски, другие тесали бревна, рубили углы. Работали с утра до вечера. Помогали дяди Дмитрий, Михаил, Иван, работали все старшие парни. Малышей предупредили, чтобы на стройке не вертелись, как бы не зашибить. Рядом, около дома, стояли большие высокие козлы, туда наверх закатывали бревна и пилили продольной пилой. Один пильщик стоял наверху, второй – внизу. От этой пилы получались доски на полы, потолки, крышу. Когда поставили первые венцы на плоские камни, то получилось, что наш будущий дом будет загораживать сзади стоящие, выходить из ряда, потому что новый пристраивался к старой кухне, да в новом будет кухня. Об этом стали говорить соседи, отца вызвали в сельсовет. Но сделать что-нибудь другое было невозможно, как же жить без кухни?

Дом рос не по дням, а по часам. К концу года был готов сруб, поставлены полы в кухне и чайной, потолки и крыша. Оставалось сделать печи. Зимой обычно этим не занимаются – холодно. Но отец решил делать, договорился с печником Николаем Фроловым, чтобы тот сделал печи на кухне и в чайной. В кухне постоянно была горячая вода и теплая глина, чтобы у печника и подсобных не мерзли руки. Выкладывать трубы на чердаке и крыше было куда трудней, чем печи в закрытых комнатах. Тут на глазах стыли вода и глина, мерзли руки. Вскоре русскую печку начали топить, мыть полы. Топили несколько дней понемногу, чтобы не появились трещины. Потом, когда она достаточно нагрелась и просохла, стали постепенно переходить.

В новом доме было не так, как в старом – прохладно и непривычно. Кухня в несколько раз больше: с тремя окнами, да еще за печкой комнатушка – спальня с двумя окнами, чайная тоже большая. Там Федор с Авдотьей поставили кровать и качалку для ребенка. В этой комнате по два окна с обоих сторон.

В доме было прохладно. Ходили в валенках, на плечи что-нибудь одевали. Часто сидели на печи и грелись, туда же забиралась мать после окончания утренних дел. Печка спасала. На печке можно было стоять и в растяжку спать. Она была длинная и широкая. Но дров на нее нужно было много, чтобы протопить, испечь и сварить. На ночь ложились на полу на шкурах, под утро и на шкурах было холодно. Холодом дуло от стен и с пола, ведь лес был сырой, а полы одинарные, без черных. Чтобы было теплей в спальне, в следующем году отец сам сложил печку-галанку . Ее обычно топили под вечер, чтобы ночью было тепло спать».

Пройдемся по северному дому и рассмотрим каждую его часть в отдельности.

Дом Екатерины Евтюковой (1910-1920-е гг.) – типичный для Унежмы.	Дом волостного писаря А. Епифанова (кон. XIX – нач. XX вв.) – один из старейших в Унежме.	Дом Елизаветы Евтюковой (кон. XIX – нач. XX вв.)

Сени

Сени делят дом на две примерно равные части: теплую – жилую, и холодную – сарай. Наверх ведет деревянная лесенка в несколько ступенек, она расположена внутри, чтобы не заносилась снегом. Сбоку от лестницы складывают сухие наколотые дрова – чтобы всегда были под рукой.

√ С точки зрения горожанина, неотъемлемой принадлежностью каждого сельского дома (как и пригородной дачи) является крыльцо – с крышей-навесом, резными столбиками, перильцами и несколькими ступеньками, на которых так приятно посидеть в теплый летний вечерок. Северные дома, в т.ч. унежемские, отличаются от этого стереотипа – крылечка у них не было, и, как говорилось выше, лестница располагалась внутри, что объясняется, по всей видимости, суровыми климатическими условиями.

В «Сказе о Беломорье» у Ксении Гемп в связи с Унежмой упоминается, однако, «крыльцо под навесом на резных столбиках» в доме народной сказительницы Прасковии Парамоновны Ампиловой. Может быть, крыльцо это было исключением, но, скорее всего, описание этого дома у Ксении Гемп, так же как и личность сказительницы, относится не к Унежме, а к другой деревне, и «приписано» к Унежме по ошибке, что подробно рассмотрено в сборнике «И это всё о ней… Фрагменты из печатных изданий» (стр. 59).

По сторонам сеней – две двери, одна напротив другой. Двери эти всегда сплошные, из толстых досок, т.к. основная их задача (особенно в жилую часть) – хранить тепло. В торцевой части сеней обычно располагается кладовка (клеть).

√ Иногда встречается нетрадиционное расположение сеней – не перпендикулярно срубу, на всю его ширину, а сбоку, вдоль сруба, как, например, в доме Елизаветы Евтюковой. Такое расположение имеет свои преимущества – по крайней мере одна из комнат получается полностью изолированной, с отдельным входом прямо из сеней.

Жилая часть

Первое (и обычно самое большое) помещение, куда мы входим из сеней – это кухня (или изба). Здесь находится сердце дома – русская печь. Иногда кухня занимает всю ширину сруба, иногда лишь две трети (или три четверти) его ширины. В этом случае сзади, за печью, дощатой перегородкой бывает выгорожено еще одно помещение – боковуша, или узкая, как, например, в доме Екатерины Евтюковой. В боковуше (отапливаемой той же русской печью) обычно спали хозяева дома, родители.

Печи в Унежме клали из необожженного кирпича-сырца, который производили сами. Богатые «месторождения» глины находились совсем под боком, на открывающихся во время отлива вязких няшистых берегах. Именно поэтому унежемские печи очень непрочные, недолговечные, и быстро разрушаются от сырости в заброшенных неотапливаемых домах.

Сбоку от русской печи (между печью и стеной) – узкий закуток, обычно завешенный занавеской. Это «бабий кут», или «запечье» – там на деревянных полках вдоль стены стояли крынки и котелки. Бабий кут такой узкий, что зайти туда можно разве что боком. В полу здесь обычно расположен люк – лаз в подвал, где хранили соления, консервы и другие заготовки на зиму. Неподалеку от бабьего кута, на стене, смежной с горницей, висела блюдница (наблюдник) – деревянная полка для тарелок. В кухне (как, собственно, и в каждой комнате) обязательно был «красный угол» – угловая полочка, на которой стояла икона и горела лампада перед ней.

Кухня с русской печью. Фото 2007 г.	Русская печь, боковой фасад. Правее (не видна на фотографии – дверь в боковушу (узкую).	Боковуша (узкая). Фото 2007 г.

Обстановка кухни была проста: большой обеденный стол, такой, чтобы за ним могла разместиться вся семья (часто в 10-15 человек), длинные дощатые лавки, умывальник (обычно у входной двери) – вот, собственно, и все. «Кухня, посреди русская печка, стол да лавка для сиденья – вот и вся мебель», – так описывает И.М. Ульянов обстановку кухни в бедном доме вдовы В.Е. Куколевой («Марманск-Унежма-Петрозаводск»).

В домах побогаче в конце XIX века в кухне стала появляться и другая мебель – что-то вроде диванчиков, жестких или с обивкой, с резными спинками и ручками. Их традиционно ставили при входе, у стены, смежной с сенями.

Типичный унежемский диванчик.

Такой, или ему подобный, стоял практически в каждой кухне.

В кухне, как в самом просторном и самом теплом помещении, проходила наиболее активная дневная жизнь семьи, здесь готовили и ели, мастерили, вязали и пряли, здесь же, на длинной палке-очепе, прикрепленной к потолку, была подвешена зыбка. В зимнее время, особенно на закате деревни, когда молодежь разъехалась в города, в целях экономии дров остальные комнаты вообще не использовались стариками-хозяевами, и двери в них держали закрытыми.

√ Если проводить аналогию с городской квартирой, то «кухня» в деревенском доме будет скорее гостиной, чем кухней, а точнее, гостиной с открытой планировкой, т.е. со встроенной кухонной мебелью.

Дальнейшее расположение комнат зависело от степени достатка хозяев. В бедных домах помимо кухни могла быть всего одна комната, которая называлась передней (реже – горницей). Название «передняя» может ввести горожан в заблуждение – в городах так называется крошечное помещение при входе с лестничной клетки, где вешают верхнюю одежду. В деревне это, скорее, противоположность. Передняя здесь – самая красивая и самая светлая комната в доме, в самом его торце, впереди (отсюда и название). Она выходит на лицевой фасад, ее окна – «глаза дома», которыми он смотрит на улицу и на соседей напротив. Помимо окон по лицевому фасаду (а из обычно было четыре, реже три), передняя всегда имела еще по два боковых окна, так что в солнечные дни она вся была залита солнцем.

Передняя в заброшенном доме. Фото 2007 г.

Обычно передняя занимала всю ширину сруба, но иногда лицевая часть дома разгораживалась на две комнаты, по два окна каждая (плюс третье боковое).

√ Перегородка эта в Унежме была обычно дощатой, поэтому не нужно путать эту планировку с домом-«пятистенком», где продольная стена в торце была бревенчатой, несущей. Домов-пятистенков в Унежме либо не было, либо было мало, во всяком случае ни один из них не сохранился.

Для отопления передней ставилась кирпичная прямоугольная в плане печь-голландка (местное произношение «галанка» или «голанка»).

Если кухня в деревенских домах испокон веков выглядела примерно одинаково, то убранству передней придавали большое значение. В конце XIX – начале XX веков обеспеченные семьи старались обставить переднюю по-городскому. Здесь стояли столы с точеными ножками, накрытые узорчатой скатертью, красовались резные комоды, остекленные буфеты и горки с парадной посудой, резные деревянные (а иногда и металлические) кровати с кружевными покрывалами, подзорами и горой подушек. На полу – сундуки с одеждой и приданым, тканные коврики и дорожки. Стены украшали большие зеркала в затейливых рамах, а также вышитые крестом или гладью салфеточки, а зачастую и целые декоративные панно на популярные сюжеты.

Передняя. Фото М. Котцовой, 1980-е гг.

Вот как описывает переднюю (вернее, ее часть) И.М. Ульянов («О времени и о себе»). «Молодоженам выгородили в передней комнату, соорудив деревянную переборку. В их комнату ходить не велели. Но мы выбирали время, когда не было дома Федора и Авдотьи, и втихомолку забирались в их уголок. Там все было интересно: на полочках бутылочки, флакончики, коробочки, морские звезды, рыба скат и много других диковинок. А кровать такая пышная, высокая, и на ней гора белых подушек».

√ Продолжая аналогию с городской квартирой, деревенская передняя в городе была бы чем-то средним между спальней и гостиной.

В домах побогаче помимо передней имелась «чайная» (ее еще называли «малой избой»). Располагалась она между передней и кухней, по площади обычно была равна передней (или чуть поменьше), но иногда могла достигать размеров кухни (как, например, в доме писаря Епифанова). Название ее говорит само за себя – здесь, очевидно, пили чай. Может быть, именно поэтому окна чайной были особенными – широкими, трехстворчатыми. Такие окно назывались «тальянскими» – не от слова «итальянский», а от слова «тальянка» – гармоника. У окна традиционно ставили чайный стол и стулья (а не лавки, как в кухне). В тальянском окне, наверное, выгодно смотрелся с улицы самовар, а участникам чаепития, в свою очередь, хорошо была видна улица и проходившие мимо соседи.

Чайная с тальянским окном в заброшенном доме. Фото 2007 г.

Стол в чайной был сравнительно небольшой, т.к. чай, в силу его дороговизны, пило только взрослое (а в досюльные времена только мужское) население дома. Помимо стола здесь, как и в передней, могли находится комоды, кровати, сундуки и другая мебель.

√ В городских квартирах советского периода аналогии деревенской чайной, пожалуй, не найти. Приходит на ум только dining room в заграничных домах – комната с парадным обеденным столом, использующаяся лишь по праздникам, а в обычное время пустующая, т.к. обеденный стол повседневного использования обычно есть в гостиной.

Кухня, чайная, передняя и боковуша – вот и все жилые помещения деревенского дома. Комнаты, в городах называемой спальней, в деревне обычно не было (только «трехфасадный» дом М.В. Базанова мог позволить ее себе). Кровати могли находиться и в боковуше (узкой), и в передней, и в чайной, словом, везде, кроме кухни. Семьи были большие, в одном доме жило несколько поколений – родители, дети (зачастую уже взрослые и женатые, со своими детьми, т.к. сыновья традиционно приводили жен в родительский дом), бабушки и дедушки, и кроватей на всех не хватало. Поэтому подростки часто спали в передней на полу, на лосиных и оленьих шкурах, а старики и старухи – в кухне, на русской печке и даже на лавках. Места, где можно было бы уединиться, в деревенском доме практически не было, во-первых из-за перенаселенности и недостатка помещений, а во-вторых в силу общинной патриархальной традиции. Все комнаты (кроме, пожалуй, передней) были проходными, дощатые перегородки (если таковые имелись) зачастую не доходили до потолка, поэтому слышимость была если не 100-процентрая, то 90-процентная наверняка. Молодым семьям в передней или чайной иногда выгораживали закутки (комнатами это никак не назвать), создававшие лишь иллюзию изолированности (см. план дома писаря Епифанова). В летнее время прибежищем молодых были подволока и сеновал, любителям одиночества – море и вараки. Коренному горожанину в деревенском доме бывает не слишком уютно не столько в силу нехватки водопровода и теплого туалета, сколько в силу отсутствия комнаты, куда можно «уйти и закрыть за собой дверь».

Заканчивая разговор о жилой части дома, хочется сказать несколько слов о качестве строительных работ. Стены никогда не обшивались не только снаружи, но и изнутри, также как никогда не оклеивались обоями (нынешняя оклейка относится к советскому периоду). В жилых помещениях бревна отесывались топором так качественно, что поверхность становилась идеально ровной (скругленными оставались только углы, чтобы не промерзали). Сейчас, когда обои в заброшенных домах отслаиваются от сырости, видно, как тщательно обработаны бревна, не оставляя заноз и шероховатостей, и как плотно они пригнаны друг к другу, так что зачастую в щели невозможно просунуть даже иголку.

Поражает тонкая столярная работа – двери и оконные рамы. Все двери жилой части дома были филенчатыми (кроме дощатых дверей в сенях). Обвязка филенок и дверные наличники украшались изящными профилями, дверные ручки зачастую были латунными. Детали эти, в наше время доступные только обеспеченным слоям общества, в Унежме распространены повсеместно – мы видим их практически в каждом доме!

Оконные рамы были двойными: наружная, не съемная, и внутренняя, съемная, которая вставлялась на период холодов. Большинство рам были сплошными, и только одна – в кухне – открывающаяся, она крепилась на петлях . Внутренние съемные рамы имели внизу что-то наподобие ванночки для стекания конденсата с запотевающих зимой стекол.

√ Профилированные оконные рамы и обвязки дверных филенок стали широко применяться в Унежме, очевидно, только в начале XX вв. Это хорошо видно на примере дома писаря Епифанова. Кухня этого дома – старая, и оконные рамы там достаточно простые, без профилей, тогда как остальная часть дома, пристроенная позже, имеет все признаки «нового века» и столярная работа вызывает восхищение.

На Руси древесина всегда была самым доступным материалом. С древних времен к дереву относились с почетом. Часто к нему обращались с просьбами о помощи в различных жизненных ситуациях, словно к живому, ему поклонялись, а в языческой Руси существовали обряды, связанные с рубкой и строительством. Считалось, что в деревьях сосредоточена вся энергия, как земли, так и неба. Сегодня это доказывает наука, а наши предки чувствовали это благодаря своей интуиции, поэтому всем нравились деревянные здания с чистыми стенами, считалось, что от них исходит добрый дух.

Если обратиться к истории русского деревянного зодчества, то Русский Север является самым большим и уникальным заповедником народного творчества. В Архангельской области сохранившихся деревянных построек больше, чем где бы то ни было в России. Осмотреть все эти памятники физически невозможно, поэтому в свое время часть из них была перенесена в один из самых знаменитых архитектурных музеев России в деревушке Малые Карелы, что находится неподалеку от Архангельска.

Здесь можно проследить, что деревянное строительство на Русском Севере имеет богатые традиции, которые зависят не только от специфических условий сурового климата, но и от уклада жизни, и от умения рубить добротное и красивое жилище. Архитектура таких домов отличается своеобразием и красотой. «Северная изба производит впечатление вековечной прочности, она олицетворяет победу сильного, мужественного человека над суровой природой. Гордый и сильный северянин не жалел брёвен на постройку и возводил не подслеповатую избёнку, а крепость, в которой не страшны ни полярная ночь, ни хищный зверь, ни лихой человек. Всего дороже, как говорилось в народе, честь сытая да изба крытая».

Из древесины строили все: от жилых домов до церквей, от простой деревянной изгороди до крепостей. Искусство домостроения переходило из рода в род. Изба в российских условиях служила обычно двум-трем поколениям и при надежной защите сруба могла простоять и до 200 лет, а церкви служили ещё дольше – до 400 лет.

Дом в деревне, куда мы с родителями ездим отдыхать каждое лето, был построен ещё в XIX веке, а в начале XX (точнее – в 1903г.) был перестроен и увеличен, так как увеличилась семья нашего прапрадеда. Сейчас мы строим свой дом, который, мы надеемся, простоит так же больше 100 лет. Деревня, где мы проводим лето, называется Сельцо и находится в Холмогорском районе Архангельской области. В прошлом году в июле мы всей семьёй поехали в гости к бабушке и дедушке в Вологодскую область. Ехали мы на машине и, глядя в окно, обратили внимание, что внешний вид деревенских домов меняется по мере приближения к границе двух областей – Архангельской и Вологодской.

Цель данной работы – сравнить архитектуру домов двух деревень из разных областей северо-запада России. Это – село Сельцо Холмогорского района Архангельской области и деревня Ореховская Верховажского района Вологодской области.

Для реализации этой цели определены следующие задачи:

Познакомиться с историей деревянного зодчества Русского Севера;

Изучить архитектуру домов двух деревень в Холмогорском районе Архангельской области и Верховажском районе Вологодской области;

Сравнить архитектуру изученных домов.

В ходе выполнения работы использовались следующие методы исследования:

Наблюдение;

Изучение литературных источников по теме работы;

Сравнение;

Считаем, что наша работа является актуальной и практически значимой, так как каждый человек должен знать историю своей страны, любить и уважать свой родной край.

«Каждый народ, желающий иметь будущее, должен в первую очередь знать и чтить своё прошлое, свои истоки, обычаи и традиции, свою историю».

2. ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ

2. 1. СЕВЕРНОЕ ДЕРЕВЯННОЕ ЗОДЧЕСТВО

Сколько разных типов домов существует на Севере! Одни их названия звучат как деревенские прозвища: «кошель», «глаголь», «брус». И в каждом по-своему организованы и распределены внутренние помещения. Внешний вид домов так же отличается. Но есть у всех этих домов одно общее замечательное свойство: их конструкция позволяет в любое время провести необходимые переделки или же заменить обветшавшие части, не нарушая естественного течения жизни его обитателей.

Заглянем в более дальние времена. На севере, богатом лесами, не было проблемы, из чего делать жильё – конечно из дерева. Главное требование к жилью – это защита и тепло: мой дом – моя крепость. Каждая семья строила для себя жильё своими силами с помощью близких родственников. Боялись, что чужие люди могут наложить проклятье на дом и семью. Особое внимание уделялось выбору места будущей постройки. «При выборе места для дома учитывали, чтобы место было сухое, возвышенное, защищённое от прямых ветров, и близко от воды. Нельзя было строить дом, где раньше была дорога (уйдёт достаток из дома), где стояла баня, где сгорел дом от молнии (гнев Бога). На начало строительства пекли каравай хлеба, если он выходил неудачно (не поднялся, подгорел), то дом на этом месте не строили».

Выбор леса на постройку дома доверяли опытным строителям. Обычно для сруба подбирали деревья хвойных пород древесины (сосна, лиственница), так как они отличаются ровной и плотной внутренней структурой, а также высокой воздухопроницаемостью. При этом теплопроводность такой древесины близка к нулю, а значит, дом всегда будет хранить тепло и уют. Дома складывались из 70 – 100-летних сосен и лиственниц с диаметром в верхнем отрубе 18 – 22 сантиметра. Рубили деревья поздней осенью и зимой, когда они спят, т. Е. находятся в стадии зимнего покоя и их стволы суше, менее подвержены загниванию и короблению. «Не рубили «заповедных» деревьев, деревьев с могил, скрипучих, деревьев с дуплами. Не рубили засохших деревьев – мёртвых. Так же не рубили «буйных» деревьев, выросших на дорогах или перекрёстках дорог. Срубленные деревья осматривали, нет ли в них изъяна – сучка, идущего из глубины, который при высыхании вылетит и будет дырка в срубе. Затем лес доставляли на место стройки».

Главным, и часто единственным, орудием строителя долгие века оставался топор. Дело в том, что пила при работе рвет древесные волокна, оставляя их открытыми для воды. Топор же, сминая волокна, как бы запечатывает торцы бревен. Недаром, до сих пор говорят: «срубить избу». Поэтому пилы применялись исключительно в столярном деле. И, хорошо нам сейчас знакомые, гвозди старались не использовать. Ведь вокруг гвоздя дерево гнить быстрее начинает. В крайнем случае, применяли деревянные костыли.

Основу деревянной постройки на Руси составлял «сруб». Это скрепленные («связанные») между собой в четырехугольник бревна. Каждый ряд бревен почтительно называли «венцом». Первый, нижний венец часто ставили на каменное основание – «ряж», который складывали из мощных валунов. Так и теплее, и гниет меньше.

По типу скрепления бревен между собой различались и виды срубов. Для хозяйственных построек применялся сруб «в режь» (положенные редко). Бревна здесь укладывались не плотно, а по парам друг на друга, и часто не скреплялись вовсе. При скреплении бревен «в лапу» концы их, вытесанные и действительно напоминающие лапы, не выходили за пределы стены снаружи. Венцы здесь уже плотно прилегали друг к другу, но в углах могло все же задувать зимой.

Самым надежным, теплым, считалось скрепление бревен «в обло», при котором концы бревен немного выходили за пределы стены. Такое странное сегодня название происходит от слова «оболонь» («обволакивать, оболочка»), означающего наружные слои дерева. Еще в начале XX в. Говорили: «рубить избу в оболонь», если хотели подчеркнуть, что внутри избы бревна стен не стесываются. Однако чаще внутри избы брёвна обтесывались до плоскости – «выскабливались в лас» (лас – гладкая полоса), тогда как снаружи они оставались круглыми. Теперь же термин «обло» относят более к выступающим из стены наружу концам бревен, которые остаются круглыми, с облом. Сами ряды бревен (венцы) связывались между собой при помощи внутренних шипов. Для уплотнения сруба каждый венец имел продольный паз. Пазы выбирались из нижних горбов верхних бревен, благодаря чему сруб предохранялся от попадания воды и дальнейшего гниения. Между венцами в срубе прокладывали мох и после окончательной сборки сруба конопатили льняной паклей щели. Так же мхом часто закладывали и чердаки для сохранения тепла зимой.

Простой крытый прямоугольный деревянный сруб без всяких пристроек назывался «клетью». Русская изба была либо «четырехстенкой» (клеть), либо «пятистенкой» (клеть, перегороженная внутри стеной – «перерубом»). При строительстве избы к основному объему клети пристраивались подсобные помещения («крыльцо», «сени», «двор», «мост» между избой и двором и т. Д.). На Русском Севере, не избалованном теплом, весь комплекс построек старались собрать вместе, прижать друг к другу. Единый большой двухэтажный дом на несколько родственных семей под одной крышей назывался «кошель». Если хозяйственные помещения пристраивались сбоку, и весь дом приобретал вид буквы «Г», то его называли «глаголь». Если же хозяйственные пристройки подстраивались с торца основного сруба, и весь комплекс вытягивался в линию, то говорили, что это «брус». В дом вело «крыльцо», которое часто устраивалось на «помочах» («выпусках») – концах длинных бревен, выпущенных из стены. Такое крыльцо называлось «висячим». За крыльцом обычно следовали «сени» (сень – тень, затененное место). Их устраивали для того, чтобы дверь не открывалась прямо на улицу, и тепло в зимнее время не выходило из избы. Если изба была двухэтажная, то второй этаж называли «поветью» в хозяйственных постройках и «горницей» в жилом помещении. На второй этаж в хозяйственных постройках часто вёл «ввоз» - наклонный бревенчатый помост. По нему могла подняться лошадь с телегой, груженой сеном.

Кровлю над срубом устраивали в древности безгвоздевую - «самцовую». Для этого завершения двух торцовых стен делали из уменьшающихся обрубков бревен, которые и называли «самцами». На них ступеньками клали длинные продольные жерди - «слеги». Сверху вниз поперек в слеги врезали тонкие стволы дерева, срубленные с одним из ответвлений корня. Такие стволы с корнями называли «курицами» (видимо за сходство оставленного корня с куриной лапой). Эти ответвления корней, направленные вверх, поддерживали выдолбленное бревно - «поток». В него собиралась, стекавшая с крыши, вода. И уже сверху на курицы и слеги двумя скатами настилался тёс – доски, упирающиеся нижними краями в выдолбленный паз потока. Тёс считался самым дорогим покрытием. Само слово «тес» хорошо отражает процесс его изготовления. Ровное, без сучков бревно в нескольких местах надкалывалось вдоль, и в щели забивались клинья. Расколотое таким образом бревно еще несколько раз кололось вдоль. Неровности получившихся широких досок подтесывались специальным топором с очень широким лезвием. Покрывали крышу обычно в два слоя - «подтесок» и «красный тес». Нижний слой теса на кровле называли еще подскальником, так как часто он покрывался для герметичности «скалой» (берестой, которую скалывали с берез). Особенно тщательно перекрывали от дождя верхний стык досок - «конек». Под ним укладывали толстую «коньковую слегу», а сверху стык досок, словно шапкой, прикрывали выдолбленным снизу бревном – «шеломом» или «черепом». Впрочем, чаще бревно это называли «охлупнем» - то, что охватывает. Фронтоны в самцовых конструкциях могли быть всяческих форм: от треугольных фронтонов до фронтонов с криволинейным очертанием.

2. 2. ОСОБЕННОСТИ ДЕРЕВЕНСКОЙ АРХИТЕКТУРЫ В

С. СЕЛЬЦО И Д. ОРЕХОВСКАЯ

Рассмотрим устройство деревенского дома в селе Сельцо Холмогорского района. В Архангельской области сруб часто ставился на «подклете» - нижнем вспомогательном этаже, который использовали для хранения запасов и хозяйственного инвентаря. Делалось это для сохранения тепла в жилых помещениях. Таких домов в Сельце немало. Много здесь и двухэтажных домов, так как семьи были большие. Устройство домов в селе, как правило, «брус», то есть все постройки вытянуты в одну линию. За срубом жилого помещения располагается «двор» для содержания домашних животных в летнее время, а за ним «дельник», где домашних животных содержат зимой. Над двором и дельником на уровне второго этажа располагается поветь для хранения различной хозяйственной утвари. В д. Ореховская Вологодской области мы не видели домов на «подклете». Видимо, климат здесь мягче, чем в Сельце. Устройство домов так же «брус», однако, хозяйственных построек меньше, чем в Сельце. Утеплённое помещение, где животных содержат зимой, называется «хлев» и оно занимает часть «двора» для летнего содержания скота. В той и другой деревне свесы крыши закрывают причелинами – подзорами. К сожалению, причелин с резьбой в Сельце сохранилось мало. В д. Ореховской, на наш взгляд, резные причелины встречаются чаще и даже на новых постройках. А вот орнаментальную роспись подшивки части крыши, нависающей над фронтоном, мы увидели только в Сельце. Сравнивая дома двух деревень, мы обратили внимание, что для Сельца характернее дома не с двускатной крышей, а с трёхскатной и мезонином с главного фасада. Оформление мезонина может быть разным.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сравнивая архитектуру домов двух деревень разных областей Русского Севера, мы прочитали много интересных книг, познакомились с историей деревянного зодчества, изучили устройство деревенского дома. И можем сделать выводы, что в конструкциях домов в Сельце и д. Ореховской существуют и общие черты, и различия:

Устройство домов в обеих деревнях одинаковое – «брус»;

В Сельце Архангельской области дома строились на «подклете» из-за более сурового климата;

В Сельце есть двухэтажные дома старинной постройки, в д. Ореховская двухэтажные дома только современной постройки;

Крыши домов в обеих деревнях устроены по типу «самцовых»;

Для Сельца характернее дома не с двускатной крышей, а с трёхскатной и мезонином с главного фасада.

Мы считаем, что знания, приобретённые во время работы над рефератом, помогут нам быть хорошими помощниками нашим родителям при достройке нашего дома.